Айрин Эльба - Я все смогу. Книга первая [СИ]

Оказавшись в приемном отделении и вызнав, где искать ребят, мы всей гурьбой бросились в травматологическое отделение. Андрей Романович сидел напротив одной из дверей, красуясь перевязанной головой.

— Ты как? — Миша присел напротив брата, внимательно осматривая его.

— В порядке. Небольшое сотрясение заработал, — глухо отозвался шеф. — Основной удар на сторону Лизки пришелся. Врачи забрали её в операционную, а меня туда не пускают.

— Не волнуйся, сейчас пустят! — нахмурившись, Михаил кивком головы велел нам подождать вместе с Андреем, а сам пошел обратно к приемной.

Мы с Алиской скромненько топтались рядом с травмированным боссом, не решаясь заговорить. Он и в обычном состоянии не очень дружелюбный, а сейчас вообще казался маньяком, способным на убийство.

Мимо нас шныряли медсестры, разнося по палатам бинты и лекарства, из чего я сделала поспешный вывод, что в случившемся ДТП было гораздо больше пострадавших, чем предполагалось изначально. Поймав одну из девушек за руку, Алиска отвела её в сторону и принялась о чем-то расспрашивать. Минут пять спустя они разошлись в разные стороны, причем с очень довольными лицами.

— Ну что? — тихо спросила я, наклоняясь к уху подруги.

— "Сестра милосердия" рассказала, что авария случилась из-за какой-то городской шишки, которого сразу же оттранспортировали в платную больницу. Остальных пострадавших развезли по ближайшим, так что точное количество не знает никто. Водители скорой "по секрету" рассказали, что две машины пришлось вскрывать, чтобы достать из них людей.

— Кошмар какой, — прикрыв рот рукой, я прислонилась к прохладной стенке.

Мне доводилось несколько раз быть свидетелем аварий, и не всегда они заканчивались переломами и ушибами. Надеюсь, в этот раз все останутся живыми!

Наш с Лиской разговор прервал появившийся Михаил, сжимавший в руках бутылку воды и упаковку таблеток "Кетерола". Протянув все это Андрею Романовичу, он грузно опустился рядом.

— Меня тоже не пустили, — в голосе друга сквозил неприкрытый гнев. — Я вообще не пойму, что это за дурацкое правило пускать к пациентам только родственников?!

Вопрос был явно риторический, поэтому мы с подругой тактично промолчали. Проболтавшись возле мужчин еще некоторое время, мы решили сделать доброе дело и отправились на поиски кофе. Автомат со всевозможными напитками мне доверия не внушал, так что пришлось выспрашивать у медперсонала, где здесь ближайшее кафе. Оно обнаружилось прямо на выходе, поблескивая неоновой табличкой с надписью: "Приют ангелов". Мне такое название показалось несколько зловещим, но выбирать не приходилось.

Купив кофе и, за неимением пластиковых стаканов, заплатив еще и за кружки, мы потопали обратно в больницу. Запах хлорки и лекарств, который мы в первый раз просто проигнорировали, занятые слегка другими думами, теперь с удвоенной силой ударил по нежному женскому носу, вызывая рвотные позывы. Вот за что я не люблю больницы, так это за атмосферу какой-то обреченности. Даже кофе, кажется, утратил свой первоначальный запах.

Поднявшись на верхнюю ступеньку лестницы, я заметила возле наших мужчин доктора, объясняющего что-то спокойным, я бы даже сказала, монотонным голосом. Судя по тому, как Андрей Романович побледнел, новости были очень плохими. Все, что я смогла услышать из короткого монолога врача, было: "… Извините, но мы сделали все, что смогли", после чего он развернулся и пошел прочь, да еще и с такой скоростью, будто ожидал нападения со стороны Миши или шефа.

Раньше я никогда не видела, как плачут мужчины, и… Господи, не желаю более становиться свидетелем этому. Издав крик, больше похожий на рык раненого животного, Андрей Романович упал на колени, закрывая голову руками. По его лицу стекали скупые мужские слезы, а тело сотрясала нервная дрожь. Миша, такой же бледный, как шеф, бессмысленным взглядом обводил пространство, сжимая и разжимая кулаки.

— Ч-что случилось? — Алиса, подбежав к другу, осторожно взяла его лицо в свои маленькие ладошки.

— Их больше нет… их обоих больше нет.

Закусив губу, чтобы самой не разрыдаться, я оттащила всхлипнувшую Алису в сторону и обняла. Михаил, немного пришедший в себя, опустился рядом с братом и положил руку ему на плечо. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мы с подругой успокоились и отправились в приемную, но мне показалось, что не меньше вечности.

Дальше началась кутерьма состоящая из бумажной волокиты, смешавшаяся для меня в один сумасшедший коктейль. Честно говоря, я не очень вникала в суть требований медперсонала, предоставив Алисе (юристу по профессии) разбираться со всем самой.

Домой мы приехали только в девятом часу утра, при этом оставив Михаила и Андрея разбираться с родственниками девушки. При виде нас Денис нахмурился, но вопросов задавать не стал. Напоив обеих чаем с мятой, он разобрал мою постель, а сам повел буквально валящуюся с ног Алиску в её квартиру, располагавшуюся аккурат напротив моей.

Не раздеваясь, я завалилась поверх одеяла, моментально забываясь тяжелым сном, в течение которого мне снился мой Владимир с маленьким ребенком на руках.

Стоит ли говорить, что проснулась я в ужасном настроении. Закутавшись в плед, накинутый заботливым другом, я поплелась на кухню. Денис в это время с кем-то разговаривал по телефону, хмурясь и то и дело повторяя: "Да, конечно". Достав из холодильника сок, я открутила крышку и присосалась к горлышку, поленившись даже взять стакан. Как только друг закончил разговор, он повернулся ко мне.

— Михаил звонил? Как они? Когда похороны?

— В пятницу. Хотели похоронить раньше, но мать Елизаветы сможет приехать только через три дня.

— Бедные её родители, — вспомнив свое собственное состояние и выражение лица мамы, когда мы узнали, что Марины не стало, я поежилась.

Всегда чуткий Денис, поняв, какие мысли меня одолевают, подошел и обнял, не говоря глупых слов утешения. Так мы и стояли в обнимку, каждый погруженный в свои мысли.

Новое кладбище, хранившее в своем череве не более двухсот человек, в этот солнечный и яркий день, было забито сотней черных безликих людей. Отовсюду слышался женский плачь, смешивающийся с противным карканьем ворон. Вокруг свежевыкопанной могилы толпились близкие и знакомые Елизаветы, по возможности старавшиеся не смотреть на гроб. А в нем…

На атласной ткани, с разметавшимися в разные стороны кудрями и с умиротворенным выражением на лице, лежала совсем молоденькая девушка, прижимая к груди маленький сверток. Легкое платье, цвета слоновой кости, лишь сильнее подчеркивало неестественную бледность красивого личика и синеву губ.